Всем известны случаи, когда могила публичного лица, особенно скончавшегося скоропостижно, привлекает к себе внимание тех, кто не был знаком с ним при жизни. Но иногда посмертное почитание принимает формы едва ли не религиозного культа, пусть даже в центре его оказывается человек, чью жизнь нельзя назвать образцом христианской праведности. О том, почему так происходит, по просьбе N + 1 рассказывает антрополог, доцент ИОН РАНХиГС Лета Югай.

Общение с мертвыми — ритуальная практика, уходящая корнями в глубокую архаику. Культ предков в том или ином виде известен любому человеческому социуму, живущему на Земле, и если порой нам кажется, что жители современных мегаполисов давно «выросли» из подобных «предрассудков», то это мнение ошибочно.

N + 1 уже писал о так называемых «народных мемориалах» — спонтанно возникающих памятниках на месте гибели людей, чья смерть — как правило, внезапная, безвременная или несправедливая — запомнилась окружающим.

Но общение с мертвыми не прекращается и после того, как на их могиле или где-то еще установлен памятный знак. Оно может принимать самые разные формы, вплоть до религиозного или квазирелигиозного поклонения, иногда довольно широкого по числу вовлеченных в него людей.

Нередко в центре подобного внимания оказываются могилы людей известных, прежде всего артистов. Попробуем разобраться, почему это так и чем подобные практики похожи на более традиционные формы культа предков.

Родственники всем

Певица и актриса Юлия Началова умерла в марте 2019 года от заражения крови и сердечной недостаточности в возрасте 38 лет. От сообщения о госпитализации до сообщения о смерти певицы прошло чуть больше недели, и скоропостижная смерть Началовой произвела тяжелое впечатление не только на поклонников, но и на тех, кто лишь что-то слышал о ней.

Юлию Началову похоронили на одном из кладбищ Москвы, и вскоре ее могила стала местом паломничества самых разных людей, в том числе и не знавших певицу лично. На ее могиле и сегодня можно увидеть цветы, мягкие игрушки, свечи.

К кресту прикреплена блестящая семиконечная звезда — видимо, в знак того, что Юлия была звездой эстрады. Перед крестом записка: «Покойся с миром, Юлечка! Мы тебя любим! Светлая память! С любовью из Австрии. 26.08.2019».

За крестом — сложенные вчетверо листы формата А4 с рукописными стихами (судя по расплывшимся от дождя буквам на одном из них, листы были принесены в разное время). Такие стихи часто приносят к мемориалам в честь погибших знаменитостей или жертв катастроф.

Пространство, оформленное таким образом, безошибочно опознается как место не только для частного, но и публичного поминовения.

Могилу Юлии Началовой посещают как специально — чтобы, например, возложить цветы, так и случайно — по дороге к «своим» захоронениями. Заметив могилу певицы, такие посетители останавливаются, снимают ее на смартфоны, крестятся, затем идут дальше.

СМИ сообщали и о более экзотических формах общения с умершей Юлией. Якобы поклонники берут землю с ее могилы и используют для исцеления от тех болезней, от которых страдала сама певица. Даже если это выдумка, она отражает реально существующие практики общения с мертвыми.

В телевизионном ток-шоу выступала поклонница Началовой, рассказавшая об удачном опыте диалога с покойной — в ответ на некий вопрос поклонницы из-за туч вышло солнце, что было истолковано как знак согласия или одобрения со стороны Юлии.

Примеры подобного поведения не обошли и соцсети. В конце сентября другая певица и модель выложила в своем аккаунте фотографии с могилы Началовой, сопроводив их рассказом о посещении места упокоения Юлии. Девушка побывала там с практической целью, в надежде на более благополучный исход предстоящей ей пластической операции.

Аудитория, правда, не приняла такого жеста: хотя паломница и получила свою долю популярности, эта популярность была негативного свойства — девушку обвиняли в мракобесии и кощунстве.

Разные действия по-разному определяют отношение посетителей к умершему. Приношение цветов — наиболее очевидный способ почтить память публичного лица. Фотографирование уместно при осмотре достопримечательностей, а попавшая в СМИ могила певицы уже стала таковой.

Высокая эмоциональная вовлеченность естественна для посещения могилы родственника, а в данном случае она демонстрируется относительно незнакомого человека: но медийные персоны — родственники всем.

Религиозные или эзотерические практики делают уместным то, что табуируется в других случаях, потому что ритуал противопоставлен обыденности. Почитание всегда имеет внутреннюю логику выбора объекта, хотя она может расходиться с логикой религии, к чьим символам отсылает.

Могильный этикет

Могила — это социальный образ умершего. Потусторонний адресат конструируется из поминальных практик и обращений к нему.

Покойный продолжает любить ту или иную одежду, пищу, сохраняет интерес к жизни родственников. На могилы приносят те конфеты, которые он любил, в вологодской деревне мужчинам оставляют на могилах водку, а женщинам — чай.

И это не только деревенская практика. На могилах одного из московских кладбищ можно увидеть теннисный мяч, скейтборд и другие подобные предметы. На одной из могил стоит наградная статуэтка в честь юбилея (посмертного).

Пока остаются те, кто помнит покойного, он сохраняет личностные черты.

Количество цветов выступает показателем статуса умершего, наглядно свидетельствует, сколько временных и материальных ресурсов люди готовы вкладывать в почитание его памяти. Так похоронная индустрия наследует традиционным представлениям.

Посещая кладбище, многие разговаривают со своими родственниками. Раньше существовал особый фольклорный жанр причитания, устанавливающий контакт с душой.

В народной культуре бытует представление, что покойники принимают гостей в определенное время, а в остальное — спят, работают, ходят в церковь и друг другу в гости, в общем, продолжают вести насыщенную социальную жизнь.

О чем принято говорить на могилах? При изучении поминальных ритуалов в деревенской и городской среде я становилась свидетелем общения близких со своими умершими родственниками и друзьями. Оно состоит из постоянных элементов.

Сначала происходит открытие контакта — через приветствие, тактильный контакт с памятником или крестом (поглаживание, поцелуй). Затем следует обращение к умершему с рассказом о своих бедах и радостях.

После этого посетитель ждет или ищет ответного сигнала (от прилета бабочки или птицы, до различения едва заметной улыбки или, наоборот, нахмуренных бровей на фотографии на памятнике). Под конец следует прощание и обещание не забывать.

В аграрном обществе предки выполняли важную функцию заботы об общине (они отвечали за погодные условия, а значит, за благосостояние живых), но, кроме того, становились неким внешним авторитетом. Поэтому до сих пор в деревнях (а иногда и в городах) покойным бабушкам и дедушкам сообщают о свадьбах и рождениях, приводят пьющих или бросивших пить родственников (чтобы их вразумили или порадовались), просят пригрозить непослушным детям.

В этом ключе разговор поклонников с умершей певицей и поиск знаков взаимности этого общения представляется явлением обыденным. Даже будучи смоделированными (сыгранными на камеру), такие посещения отражают расхожие практики. Так, автор попавшего в СМИ видео, размещенного на YouTube, разговаривает с Юлией Началовой: «Такая молодая, так жалко тебя, дорогая».

Традиционной модели здесь противоречит лишь то, что на кладбищах с родными разговаривают те, кто их помнит, и те, за чей род они отвечают. Почему же сегодня близким может стать совершенно чужой человек, популярная певица и актриса?

Прежде чем ответить на этот вопрос, вспомним про две практики, одну новую, а другую старую. Между ними обнаруживаются неожиданные переклички.

Недозвучал его аккорд

Одна из этих практик — почитание могил музыкантов и других публичных лиц, связанных с областью культуры. К этим могилам приходят поклонники, приносят цветы и записки, сигареты и фенечки (знаки принадлежности к субкультуре), отмечают на могилах дни рождения и дни памяти кумира, оставляют стопочку.

Такие практики разной степени интенсивности отмечались на могилах Виктора Цоя, Александра Башлачева (к нему приносят колокольчики в память об известной песне), Янки Дягилевой (кроме перечисленного выше, у нее на могиле появляются мягкие игрушки), Владимира Высоцкого и других.

На могилу поэта Максимилиана Волошина в Коктебеле приходили целые экскурсии, и существовала традиция приносить на холм морскую гальку.

У этого поклонения памяти покойных поэтов и музыкантов очень архаические корни, ведь забота о своих мертвецах — важнейшая часть всякой культуры. Если умерший определяется скорбящими как ушедший прежде времени, то внимание к нему должно быть особенно сильным, чтобы он не стремился забрать «недожитое» у общины.

Некоторые традиции предписывали символически «додать» умершему то, что он не успел прожить, например сыграть свадебный обряд с его участием.

В румынском похоронном обряде свадьба разыгрывается подробно: молодому человеку или девушке наряжается суженный-елочка, в текстах причитаний (плачей по умершему) покойник называется «женихом» или «невестой».

В мордовской традиции, если девушка умирает незамужней, то ее подруга дарит какой-нибудь другой девушке ленточку, что символически замещает раздачу даров на свадьбе.

В современной городской культуре, где количество жизненных сценариев больше, такой посмертной «додачей» может выступать слава: например, чтение стихов рано ушедших поэтов с акцентом на их преждевременной смерти (можно вспомнить екатеринбуржца Бориса Рыжего или студента Литературного института Сергея Королёва, оба ушли в возрасте 26 лет в начале 2000-х).

Здесь важно, чтобы с точки зрения сообщества человек при жизни воплощал идеальную для своей роли модель поведения, то есть в данном случае вел себя как поэт/музыкант своего поколения.

Отдавая дань его памяти, сообщество как бы говорит: я хочу состоять из таких людей, а их мало, и вот еще одним стало меньше (сюда же относится и клише «смерть забирает лучших»).

«Святые места»

Вторая практика — почитание святынь. Она имеет древнюю историю, но в последнее время могилы умерших, при жизни почитавшихся в качестве «святых», становятся местами паломничества и на картах современных городов (можно вспомнить, например могилу юродивого Ивана Корейши в Черкизове).

Посещение таких могил является частью магических практик исцеления. В разное время христианская церковь относилась к этой бытовой магии по-разному: от строгого запрета до присвоения.

Известный отечественный медиевист А. Я. Гуревич упоминал средневековых западноевропейских церковников, сетовавших на то, что в каждой местности почитается своя Дева Мария. Судя по всему, в сознании верующих Богоматерь выступала не объектом общехристанского культа, а, скорее, духом места.

В современной России также много «святых мест», вокруг которых спонтанно складывается местный культ.

В Вологодской области, например, поселок под названием Борок на праздник Тихвинской Божьей Матери привлекает паломников, которые приходят, чтобы набрать воды из источника, приложиться больным местом к сосне, засунуть под кору монетку.

Рассказывают, что некогда здесь стояла церковь, а рядом лежал камень, сохранивший, по уверениям местных жителей, след от ноги Богородицы, и росла сосна, на которой явилась икона. В советское время церковь, камень и сосну взорвали, а обломки вывезли. По словам жителей соседних деревень, всех участвовавших в этом односельчан потом настигла божья кара (скорая смерть).

Обряды, практикуемые паломниками на Борке (приносить цветы, печенье, монеты, обползать на коленях вокруг бывшей церкви, забирать домой мелкие камни и воду, а также щепки от сосны, помогающие от зубной боли) следуют традиционной схеме: приносить человеческое, забирать природное, заряженное магической силой.

В соответствии с этой же схемой, согласно публикациям в СМИ, действовали и поклонники Юлии Началовой, забиравшие землю и «заряжавшие» крем для тела.

То, что могила Юлии Началовой встроилась именно во вторую схему, довольно удивительно. Ведь все достижения и страдания певицы носили исключительно светский характер.

«Бысть здрав совершенно»

Присвоение частички «святого места» — довольно распространенная практика. В Кирилло-Белозерском монастыре деревянный крест был спрятан под стекло во избежание полного расщепления на «лечебные» щепки.

Песок и земля выступают как посредники между паломником и «святым местом». По закону магии контакта они воспринимаются в народно-религиозных практиках как лечебное средство, забирающее болезнь и дающее благодать.

С частной могилы, скорее, рекомендуется ничего не забирать, но бывают исключения. В деревнях существуют практики подхоранивания земли в могилу родственника, чтобы родственники, похороненные на разных кладбищах, могли общаться. Кроме того, землю «с родины» отвозят тем, кто похоронен далеко от дома. В этих практиках также прослеживается значение земли как субститута умершего.

В изобилии практики лечения землей присутствуют вокруг мощей «безымянных святых» или «святых без житий», о которых А. А. Панченко пишет в книге «Иван и Яков — необычные святые из болотистой местности».

Поклонение чудесным образом найденным останкам начинается прежде, чем святой «открывает» имя, привидевшись кому-нибудь во сне. Более того, биографии у таких святых могут показаться более чем странными людям, имеющим стереотипное представление о святости (например, ребенок-братоубийца). Праведная жизнь присоединяется к практикам почитания могилы весьма факультативно.

Панченко приводит, например, следующие рассказы о могиле Симеона Верхотурского, чей гроб «вышел из земли» в 1692 году:

Верхотурский пушкарь Иван Григорьев, страдавший «расслаблением», услышал во сне голос, требующий отслужить молебен Михаилу архангелу в Меркушинской церкви, а также панихиду над безымянной гробницей. После того как местный священник выполнил просьбу пушкаря, последний почувствовал себя лучше, отправился к могиле неизвестного угодника и, натеревшись землей, взятой с нее, «бысть здрав совершенно, яко николи же болев». Вскоре аналогичное средство помогло и дочери Ивана Григорьева, страдавшей от гнойной инфекции.

Примечательно, что поклонение возникает до того, как открывается история святой жизни покойного или другие свидетельства его авторитета, и само начинает выступать как аргумент за канонизацию (далеко не всегда находивший отклик у официальной церкви).

Для поклонения была важна телесность (обретение безымянных останков), их забытость (отсутствие родных и соответствующего поминовения), иногда — молодость умершего.

Новая набожность

Набор действий и аргументов паломников на могилу Началовой укладывается в этот шаблон. Но, хотя молодость Началовой постоянно подчеркивается в СМИ, певица явно не относится к числу забытых покойников, превращенных в «безымянных святых».

Одна из гипотез, объясняющих культы безымянных святых, связывает их с отсутствием нормального поминовения. Бесхозные останки принадлежат общине, и она должна заботиться о них.

Медийность поп-звезды может выступать альтернативной причиной присвоения памяти о незнакомом лице. И здесь можно отослать к явлению спонтанной мемориализации, городского способа почтить память погибших знаменитостей (например, принцессы Дианы) и жертв катастроф (см. по этой теме перевод классической статьи Джека Сантино в журнале «Фольклор и антропология города»).

Но почему коммеморация публичного лица происходит в псевдорелигиозной форме почитания святынь, а не в естественной для нее форме спонтанной мемориализации? Конечно, ключевую смыслообразующую роль играют медиа. Благодаря им в разговор о поклонении могиле Началовой вовлекается большое количество участников.

Но существенно и другое. Из-за сверхстатусности религиозных форм (по крайней мере, в той аудитории, для которой поп-исполнители выполняют роль всенародных «родственников») для привлечения внимания к персоне или проблеме используется все тот же нарратив об исцелении и чудесных знаках.

Необходимо упомянуть, что для значительной части поклонников певицы смешения светского и (псевдо)религиозного поминовения неприемлемы. Об этом свидетельствует негативная реакция в поминальных сообществах, связанная с неприятием чужеродного элемента. Поклонение святым по подобной схеме (просить чуда, видеть знаки и проч.) при этом признается допустимым, а для памяти о певице вариант, который озвучивается как лучший, исчерпывается молитвами за упокой.

Но вряд ли те, кто маркируют могилу Юлии Началовой как место поклонения, озабочены соответствием православным нормам. Скорее всего, тут имеет место неразличение средств, используемых для достижения разных целей, в целом характерное для городской культуры.

Чаще всего (хотя, как мы показали выше, и не всегда), святой — это человек, чье поведение и жизнь соответствовали канону. Но это еще и нарратив о том, кто своей жизнью дает идеальную модель поведения (идеальную не в смысле «хорошую», а в смысле — «предельную»). Меняется мир, меняются и модели, к которым хочется приобщиться.

Началову характеризуют как «легкого», «светлого», «лучезарного» человека (качества, ценимые, скорее, поклонниками «нью эйдж», чем традиционных религий), о ней говорят: «такой же, как мы, человек». Речь идет, следовательно, не о соответствии Началовой христианским ценностям, а о формулировании новых. Группа поклонников певицы настаивает на приравнивании светлости к святости.

В случае с культом, сложившимся вокруг могилы Юлии Началовой, речь идет не о поклонении в религиозном смысле, а об обсуждении поведенческих моделей, жизненных сценариев и типичных опасностей современной жизни. Возможно, ее смерть дает выход типичным страхам россиянина: недоверию к институциональной медицине или страху «сгореть на работе».

На вопрос, что он думает о Юлии Началовой, человек, далекий от поп-культуры, ответил: «Мужественная и безответственная. С болями приезжала на съемки, запустила здоровье». Под эту формулировку подходит большое количество жителей мегаполиса средних лет, поэтому образ певицы, посредством СМИ вхожей «в каждый дом», находит отклик и привлекает внимание.

Лета Югай